***

Определенные способы использования длинного копья племенными воинами мы можем найти в работах Корнелия Тацита (ок. 55 - ок. 120 гг.), знаменитого римского историка, авторитет которого не вызывает сомнений³. Он подробно и скрупулезно описывает события германской кампании командующего Рейнской армией Г. Юлия Цезаря Германика в 14-16 гг., которую автор излагает по письменным источникам, в частности, по работе историка Авфидия Басса⁴. Германик в речи к солдатам накануне битвы на равнине Идиставизо (16 г. н. э.) дает рекомендации, как следует действовать в предстоящем сражении с херусками, подробно, описывая при этом вооружение противника (Tac. Ann., II,14,2-3): "Римскому солдату не только поля хороши для битвы, но, если замысел позволяет, то леса и ущелья, ведь очень большие щиты (immensa scuta) варваров и их огромные копья (enormes hastas) не настолько удобно использовать среди стволов деревьев и подымающихся с земли кустов, как пилумы, мечи и носимые на теле доспехи. Пусть солдаты учащают удары, направляют острия в лица: германец не знает ни панциря, ни шлема, ни даже щитов, укрепленных железом, но у него - плетенки из ивы или окрашенные краской тонкие доски; первая линия кое-как снабжена копьями (hastatam), у остальных - обоженные спереди либо короткие снаряды (teli)". Само сражение Германик выиграл, напав конницей с фланга и тыла⁵.
О неофициальных речах у Тацита следует сказать, что в основном они фиктивны и зависят от ситуации, в которой их произносят. Однако, они по античной традиции приближаются к реальности, к тому, что, по мнению автора, мог произнести тот или иной персонаж⁶. Даже при вымышленности речи этнографические детали вооружения должны быть переданы верно⁷, ведь Тацит был хорошо знаком с бытом и нравами германцев, будучи сыном прокуратора Белгики и сам, по-видимому, являясь губернатором одной из германских провинций⁸.
В данной речи присутствует характерное для Тацита противопоставление римского солдата и варварского воина, причем восхваляется преимущество первого (ср.: Tac. Hist., I,79,1-4). Автор акцентирует внимание на хорошем защитном вооружении римлян, тогда как германцы имеют лишь большой щит без металлической обшивки и умбона. Впрочем отметим, что умбон и спина на щите могли быть деревянными. Тацит называет щиты херусков "очень большими" (immensa scuta). Естественно, что он сопоставляет их с оружием римлян, хорошо известным читателям. Вспомним, что у легионеров в I в. были немалые полуцилиндрические щиты, защищавшие солдата от плеча до колена, а у вспомогательных овальные щиты также были не
намного меньше⁹. Следовательно, щит германцев был еще больше, а, возможно, и шире, а поскольку Тацит называет их scuta, то они, скорее всего, были не круглой вытянутой формы. Согласно наблюдениям П. Г. Гамберга, щиты у германцев были четырех- или шестиугольными, а у всадников еще и круглыми, с умбонами и без них¹⁰.
Был ли большой щит на вооружении у того же воина, который сражался длинным копьем, неясно. Естественно, что щит в первую очередь был необходим стоявшим на фронте воинам. Однако источники ни прямо, ни косвенно не информируют нас о том, что эти большие щиты ставились для битвы на землю, как в начале XIII в. это делали в Латвии курши (Henric. Chronic. Livon., III,14,5), а в середине XX в. - папуасы маринг¹¹, и при этом воины могли бы сражаться копьем двумя руками; наоборот, как мы далее увидим, германцы в бою не статичны, а подвижны (Tac. Ann., II,21,1). Вряд ли у германцев были и какие-то специальные щитоносцы, которые шли впереди и прикрывали копьеносцев. Скорее всего, один и тот же воин сражался копьем, защищаясь при этом щитом. Ведь щит из тонких дощечек или плетенки был достаточно легким и, следовательно, мобильным. К тому же щит и фрамея считались у германцев символом полноправного члена племени (Tac. Germ., 13; ср.: Plut. Mar., 27,1), которые, следовательно, должен иметь каждый мужчина. Зачастую они и были единственным оружием воина¹². Да и Тацит в разбираемом пассаже отмечает лишь различия в наступательном, а не в защитном вооружении херусков, как бы говоря тем самым, что оно у них не различалось. Итак, один и тот же воин, скорее всего, был вооружен и копьем, и большим щитом. Причем, возможно, у пиконосцев не было больше никакого наступательного вооружения, ведь мечи у германцев не были распространены (Tac. Germ., 6,1). Вспомним, к примеру, что всадники Ариовиста, использовав свои копья, за неимением другого оружия метали камни (Caes. B.G., I,46).
Г. Дельбрюк колеблется определить, как взаимодействовали внутри отряда копейщики и остальные воины. С одной стороны, он предполагает, что бронированные копьеносцы под прикрытием щитоносцев шли во фронте клина, а за ними располагались воины с фрамеями; с другой стороны, ему кажется, что сами копьеносцы имели щит¹³. А в еще в
одном месте он выдвигает предположение о том, что в глубоком построении германцев воины с различными видами оружия были перемешаны¹⁴. Согласно вышеприведенному сообщению Тацита, в первой линии, то есть, скорее всего, во фронте отряда находились копейщики. Позади них стояли воины, вооруженные метательными копьями. Ведь Тацит упоминает дротики в качестве типичного оружия германцев и в "Германии" (6; ср.: Caes. B.G., V,42; Tac. Germ., 45; Amm., XXXI,7,12). Вспомним, к примеру, что в баталиях швейцарцев в XV в. пиками были вооружены лишь воины, стоящие у краев, и у японских пехотинцев в XV-XVI вв. только первая шеренга имела пики до 6,5 м длиной¹⁵. Учитывая сообщения Тацита, нельзя согласиться с М. Йенсом, предполагавшим, что первые 5-7 шеренг в клине германцев выставляли пики вперед - это ведь не обученная македонская фаланга¹⁶.
Насколько длинными могли быть подобные копья, сложно сказать, поскольку у нас нет изображений этого оружия германцев¹⁷. М. Йенс полагал, что длинные копья германцев не уступали восемнадцатифутовым (5,4 м) пикам ландскнехтов¹⁸. Г. Дельбрюк также считал, что эти копья (если это не преувеличения древних), по длине соответствовали сариссе или пике ландскнехтов; вместе с тем он отмечал, что копьем, длина которого не превышала 12-14 футов (3,65-4,25 м), можно сражаться одной рукой¹⁹. Тацит же сравнивает длину копья херусков с типичными римскими пилумами и ланцеями пехоты (если бы сопоставление шло с копьем конницы, то мы вправе были ожидать услышать какие-то указания на это). Вегеций (Epit., II,15) определяет длину пилума в 1,85 см, а дротика-верутума в 1,16 м. Следовательно, копья германцев были намного длиннее, нежели 2 м (3,5-4 м ?).
Сложно сказать, кто из воинов-херусков был вооружен длинными копьями. Исходя из героического этоса германцев, впереди должен был сражаться вождь и дружина (Tac. Germ., 7). Судя же по описанию Тацита (Ann., II,21), предводитель передвигался по полю боя, воодушевляя воинов на борьбу, а не стоял на месте с дружиной. Причем Арминий был верхом на коне (Tac. Ann., II,17). Конница херусков могла состоять из тех же дружинников (Tac. Ann., I,65,4; II,45; ср.: Tac. Ann., II,19; 21). Да и племенная знать была всадниками (Tac. Ann., II,11)²⁰. Ведь кони считались у херусков особой ценностью (Flor., II,30 = IV,12,25). Можно было бы подумать, что эти конники спешивались для битвы, но ведь в сражении реально участвует конница херусков, выполняя свои тактические задачи (Tac. Ann., II,19; 21). Тогда следует предположить, что впереди сражались воины, проходившие обряд инициации или уже посвященные (Tac. Germ., 31; ср.: Plut. Mar., 27,1). Однако ситуация может быть объяснена и проще: воинами с длинными копьями были бойцы из того же рода, в силу определенной специализации, которая встречается и у других примитивных народов (кто-то привык к этому оружию; самые опытные бойцы сражались впереди и т. д).
Тацит указывает, что германцы сражались в клиньях (cunei) - своем традиционном боевом построении (Tac. Hist., V,16; Germ., 6)²¹. Как показал еще Г. Дельбрюк, клиновидное построение у германцев возникало в силу того, что вождь с дружиной сражался впереди, тогда как основная масса войск была позади. В целом же под клиньями следует понимать глубокие племенные построения германцев (ср.: Tac. Germ., 6). Г. Г. Гундель так и полагал, что при обороне клинья сплачивались в фалангу²². Действительно, когда германцы наступали, они использовали подобные колонны (Tac. Ann., Ш,63), которые должны были прорвать линию врага. В атаку германцы и, в частности, херуски бросались всей массой, производя этим не только физическое, но и сильное психологическое воздействие на врага (Tac. Ann., II,17,1).
Как сражались копейщики в этих клиньях? Если воин действовал длинным копьем одной рукой, то это оружие должно быть достаточно толстым, чтобы не вибрировать, так как в этом случае его трудно направить во врага. В то же время оно должно иметь небольшой наконечник, как, к примеру, у сариссы (Grat. Cyneg., 117-120), чтобы вес не слишком увеличивался и воин быстро не утомлялся. Как уже отмечалось, в перемешанных отрядах впереди были построены воины с длинными пиками. Возможно, об этом свидетельствуют описания Тацитом битв у Старых лагерей и у вала ангривариев, где из-за давки нельзя было эффективно использовать копья, т. е. в обычной ситуации места для действия копейщика хватало. Это могло быть или в неплотном строю - а вряд ли он был типичен, - или у первой шеренги, что более вероятно.
Саму технику боя с длинными копьями поясняет другой пассаж Тацита, рассказывающий о битве Германика с Арминием на валу ангривариев в 16 г. Сбив херусков с вала, римляне напали на них в лесу. Тацит рассказывает об этом эпизоде (Tac. Ann., II,21,1): "Также и германцы обладали не меньшим мужеством, но были превосходимы родом битвы и оружия, так как их огромное множество, находящееся в узких местах, не могло ни выставлять вперед свои очень длинные копья (praelongas hastas), ни отводить их назад и пользоваться выпадами (adsultibus) и подвижностью тела: оно принуждено было стоять в битве; напротив римский солдат, у которого щит прижат к груди, а рука сжимала рукоять меча, разил в тесноте большие тела варваров и их незащищенные лица и прокладывал себе путь избиением врагов". В этом бою херуски были разбиты²³.
Таким образом, германцы в данном сражении готовились к оборонительному бою, для которого они развернули свои колонны в боевую линию (Tac. Ann., II,19-21; ср.: Caes. B. G., I,52; Flor., I,45,13; Oros. Hist., VI,7,8) ²⁴. Ополчение херусков сражалось с не меньшим мужеством, чем солдаты Германика: отступление германцев с вала не привело их в замешательство. Херусков сгубила давка - в таком состоянии они не могли колоть своими длинными копьями. Ведь если копья держали в одной руке, то примерно треть длины должна была уходить на противовес²⁵, именно поэтому они не могли размахнуться для укола. Видимо, они не напирали очень плотной массой по типу фаланги, поскольку германский воин был индивидуальным бойцом, а не единицей, включенной в фалангу или баталию. Ведь даже длинной пикой можно сражаться и даже фехтовать²⁶. Подобные неудобства, по-видимому, имеет в виду Тацит, говоря о действии копьем. Подвижность же в бою - это, скорее, тактика метателей, которые стояли за копьеносцами: именно им, в первую очередь, нужно место для размаха, а то и разбега, чтобы метнуть свои снаряды, а затем подобрать вражеские копья и кинуть их вновь. Кроме того, свободное место было необходимо и для традиционной германской тактики: в схватке воины могли отходить из боя для отдыха, а затем опять шли в атаку (Tac. Germ., 6; ср.: Caes. B.G., V,16). Сражаться, долгое время стоя на месте, для германцев было непривычно - они утомлялись. Ведь именно германцы славились своим яростным первым натиском, после которого они быстро уставали (Seneca. De ira, I,11; Tac. Germ., 30; Plut. Marius, 11,13; Flor., I,38,5; Dio Cass., XXXVIII,45,4-5; ср.: Hirt. B.G., VIII,36). Причем во время этого натиска велся и метательный, и рукопашный бой (Tac. Ann., II,11). Римляне же, переходя в описываемом бою врукопашную, вблизи поражали своими мечами херусков, у которых это оружие не было распространено (Tac. Germ., 6).
Можно было бы предположить, что херуски использовали длинные копья только в оборонительном сражении. Однако, судя по другому сообщению Тацита, они использовались ими и в наступательном бою. В 15 г. А. Север Цецина, военачальник Германика, в болотистых лесах на левом берегу реки Амизия потерпел значительный урон от нападения херусков Арминия. Тацит так описывает этот бой (Tac. Ann., I,64,2): "И римлянам все одинаково было неблагоприятно: место с глубокой трясиной, неустойчивое даже для вставших, скользкое для наступающих, тела, отягощенные панцирями, они также не могли среди воды метать пилумы. Напротив, херускам битвы у болот были привычны, они, с длинными членами, наносили раны огромными копьями (hastae ingentes) насколько можно издали". Таким образом, автор здесь объясняет причину преимущества германцев: они привыкли сражаться у болот (ср.: Tac. Ann., I,63-64; Hist., V,14-15; 18), в рукопашной их длинные копья издали поражали римлян, которые не могли в болотной жиже даже уверенно метать свои пилумы - обычное вооружение легионера²⁷. По данному пассажу можно сделать и еще один вывод: длинные копья удобнее для боя издали против врага, вооруженного менее длинным оружием. Во второй половине XIX - начале XX в. длину кавалерийской пики определяли, исходя из того, чтобы она была на большем расстоянии от груди всадника, чем направленный на него штык вражеского пехотинца, чтобы всадник первым поразил пешего²⁸. Средневековое норвежское "Царское зерцало" отмечает, что в рукопашном бою одно копье стоит двух мечей²⁹.
Однако не были ли эти длинные копья специально предназначены для боя на болотах? Для ответа на данный вопрос обратимся еще к одному пассажу Тацита. Использование длинных копий германцами мы в последний раз встречаем в описании Тацитом сражения у Старых лагерей на восточной границе Нижней Германии между римской армией Кв. Петилия Цериала и войском Юлия Клавдия Цивилиса (70 г. н. э. Tac. Hist., V,14-18). Последний поставил свое германское войско в удобной оборонительной позиции, защищенной с флангов, подступы к которой были залиты водой. Бойцы построились в линию клиньями: на правом фланге - батавы и кугерны³⁰, а на левом - ополчения зарейнских племен. У римлян впереди стояли вспомогательные когорты под защитой конницы, затем легионы и резерв вместе с полководцем. Тацит так описывает начало боя (Hist., V,17,3-18,1): "Битва начинается метанием камней, пуль и прочих метательных снарядов, однако наш солдат не вступал в болото, а германцы, чтобы заманить, дразнят его. Израсходовав то, что металось, в разгар битвы враг, готовый к нападению, устремился вперед. Вследствие огромного роста и очень длинных копий (praelongis hastis) германцы издали кололи вязнущего и скользящего солдата". Битва закончилась тем, что римская конница зашла в тыл врагу. Когда всадники напали с тыла, а легионы атаковали с фронта, германцы бежали.
Сначала тактика германцев явно носила оборонительный характер и они рассчитывали заманить всю римскую армию на заболоченную местность. Однако поскольку римляне не переходили в наступление, а вели метательный бой, то германцы должны были действовать наступательно - такова общая канва событий. Вначале германцы обстреливали врага метательным оружием, стараясь нанести ему максимальный урон. Когда метательные снаряды закончились, а враг не бежал и не отступил, последова-ла общая атака, в которой главную роль играли стоящие впереди копейщики, уничтожающие врага издали. Вероятно, этими воинами в армии Цивилиса были зарейнские германцы, близкие к херускам: фризы (Tac. Hist., IV,15,2), бруктеры и тенктеры (Tac. Hist., IV,21,2)³¹.
Насколько же были распространены подобные длинные копья у прочих германцев? Г. Ахенваль предлагал рассматривать как данное оружие копья всадников кимвров и германцев Ариовиста³². Однако конники кимвров в битве при Верцеллах (101 г. до н. э.) имели - дротики (Plut. Mar., 25,11). Впрочем, это - копья не пехотинцев, а всадников. Вместе с тем, по свидетельству Флора (I,38,16 = III,3,16), после этой битвы жены кимвров оборонялись из вагенбурга, встав на повозки и используя ланцеи и контосы. Возможно, в данном пассаже действительно подразумеваются длинные копья, однако нельзя забывать, что в имперское время контосами называли не только длинные копья/пики, но и тяжелые пилумы³³.
Дион Кассий (XXXVIII,49,2), описывая бой недалеко от Рейна между германцами Ариовиста и армией Цезаря (58 г. до н. э.), упоминает у варваров контосы и длинные мечи. В войске Ариовиста были прирейнские германские племена: гаруды, трибоки, вангионы, неметы, седусии, а также маркоманы и свевы (Caes. B.G., I,51). В общем, нет ничего странного в том, что они действительно имели длинные копья. Впрочем, свидетельство Диона уникально, и его сложно верифицировать. В "Германии", где Тацит рассказывает, в основном, о современном ему состоянии конца I в. н. э., автор отмечает, что германцы "редко пользуются мечами или более длинными копьями", но сражаются фрамеями (Tac. Germ., 6,1: maioribus lanceis)³⁴. Вероятно, это говорит о том, что другие германские племена в I в. н. э. активно не применяли длинных копий, а херуски, воинственность которых пришла в упадок к концу этого столетия (Tac. Germ., 36,2)³⁵, не стали образцом для подражания у большинства других племен.
Взаимодействие щитоносцев и метателей в одном отряде не было присуще исключительно херускам и соседним с ними германцам, более того, оно было типично. Такое взаимодействие эффективно использовалось как при осадах, так и в дальнем и ближнем бою. Совместные действия лучников и щитоносцев, вооруженных копьем, мы наблюдаем на ассирийских рельефах не только при осадах, но и в ходе битвы³⁶. Однако письменной информации об этой тактике практически нет.
Подобную же скоординированность действий на поле боя мы наблюдаем уже у микенцев. У них тяжеловооруженный пехотинец имел большой восьмеркообразный или башеновидный щит и длинную пику, а легковооруженный был лучником. Следовательно, здесь вместо метателей дротиков, которые не были характерны для ахейцев, действуют лучники - воины, обычные для них. Если враг находился далеко, то стрелки вместе с пращниками сражались впереди щитоносцев, как это показано на фрагменте серебряного ритона из IV шахтовой гробницы круга А в Микенах (по традиционной датировке - около 1550 г. до н. э.)³⁷. Когда же противник (а если действие происходило на охоте - зверь) был близко, то лучник укрывался за щитоносцем и выскакивал оттуда в благоприятный момент для более эффективной стрельбы, как это мы видим на изображении на лезвии кинжала из той же гробницы, а также на гемме из Кидонии (Крит) и фреске из Микен³⁸. Переходя к рукопашному бою, щитоносец забрасывал на плечевой портупее щит за спину, а пику брал в обе руки, широко разводя их. Правая держала древко ближе к концу, направляя копье, а левая впереди корректировала движение. Следовательно, в отличие от германцев в битве пику могли брать в две руки, оставляя при этом щит свободно висящим сзади.
Подобное же взаимодействие стрелков и воинов со щитами мы наблюдаем и позднее у героев Гомера: знаменитые герои "Илиады" лучник Тевкр и его брат щитоносец Аякс воюют именно таким образом: стрелок неожиданно выскакивает из-за щита, поражает противника, а затем скрывается обратно. Аякс же в эпосе имеет огромный щит (Hom. Il., VII,219-223; XI,485; XVII,128). Подобная тактика в эпоху Гомера была характерна для боя воинов в небольших группах (Hom. Il., VIII,265-272, 300-334; XV,442-484)³⁹. Более того, мы находим в "Илиаде" упоминание о комбинации длинных копий с большими щитами. Так, у Гектора был огромный щит (Hom. Il., VI,117-118) и копье длиной 11 локтей = около 4,9 м (Hom. Il., VI,319-320; VIII,494; Schol. ad Hom. Il., VI,319). Данное вооружение соответствует не времени, в котором действуют гомеровские герои, а микенской эпохе⁴⁰, в противном же случае можно посчитать, что в эпосе воителю придано гигантское героическое оружие. Уже в тот же Гомеровский период были и длинные копья. Аякс сражался копьем длиной 22 локтя = 9,8 м (Hom. Il., XV,677-678). Впрочем, это копье, скорее всего, было специально предназначено для боя с корабля⁴¹. Подобное взаимодействие лучника и щитоносца было не только отголоском в поэме микенского военного дела, но, скорее всего, оно реально существовало в Гомеровский период, уже не на государственной, как в микенский период, а на новой, чисто племенной военной основе. Данная тактика, видимо, существовала у греков и позднее, ведь на аттических вазах второй половины VI в. до н. э. мы наблюдаем подобное же попарное взаимодействие гоплитов и лучников, обычно скифов⁴². Хотя подчас на изображениях можно атрибутировать героические сцены, но военные реалии, скорее всего, как обычно на вазописи, относятся ко времени жизни художника или к недалекому прошлому. Действительно, лучники могли стрелять из-за шеренг построенных гоплитов (Xen. Cyr., VI,3,23-24; 26; ср.: Tyrt., 8,35-38 Diehl)⁴³. Впрочем, подобная стрельба была не очень эффективна.
Похожее взаимодействие встречается и у других народов. Так, А. И. Соловьев, по материалам западносибирского угорского эпоса, реконструируют тактику средневековых таежных жителей следующим образом: знатный копейщик в доспехах прикрывает спереди несколько лучников, которые стреляют из-за него. Такой строй особенно эффективно применялся при осаде для защиты бездоспешных стрелков от вражеского метательного оружия⁴⁴. Тут действует тот же, что и у херусков, принцип: лучше защищенные прикрывают хуже защищенных и не дают врагу приблизиться и напасть на стрелков.
Известно подобное тактическое взаимодействие и в этнографической современности, откуда мы даже можем вывести некоторые тактические подробности. Так, войну у папуасов маринг, живущих в лесистом кряже хребта Бисмарка в центре Папуа-Новой Гвинеи, описал этнолог Эндрью Вайда, работавший среди них в 1962-1963 и в 1966 гг. Единственным защитным оружием у маринг были огромные, в рост человека, толстые деревянные щиты шириной около 75 см; иногда их нижняя часть была специально приспособлена для установки на землю. Наступательным оружием были плоские луки, стрелы, колющие копья и топоры с полированным каменным лезвием. Сам бой происходил на специальной площадке, расположенной на границе племенных территорий. Щитоносцы вооружались копьями и топорами и уплотняли свой ряд для рукопашного боя, за ними становились лучники. Когда стрелки пускали град стрел, щитоносцы сражались из-за своих щитов топорами и копьями. Следовательно, линии войск находились довольно близко друг от друга, на расстоянии нескольких метров. Иногда воины со щитами менялись местами с лучниками для отдыха, т. е. бойцы были универсальными и умели действовать и как стрелки, и как щитоносцы. Воины могли и вообще уйти отдыхать, утомившись в бою. Когда раненный щитоносец падал, то враг мог добить упавшего копьем или топором. Впрочем, в таком бою потери были незначительны и схватки тянулись целые дни⁴⁵. Если мы сравним тактику маринг с образом действий херусков, то увидим и определенное сходство и некоторое различие. Сходство бросается в глаза: щитоносцы с копьями стоят впереди и прикрывают стрелков, которые ведут стрельбу, защищенные воинами со щитами. Различие же стоит в том, что папуасы не были построены компактно, а стрелками у них были лучники, а не дротикометатели.
Но вернемся к способам использования длинных копий "варварскими" народностями древности. Другим регионом, где, согласно античным источникам, имелось это оружие, был северо-восток Малой Азии. Ксенофонт, сам участник и очевидец событий, указывает на наличие длинных копий у моссинеков и халибов (рубеж V-IV вв. до н. э.). Как же использовалось это оружие? При описании вооружения моссинеков Ксенофонт не упоминает длинных копий: отмечены щит, секира и копье длиной в 2,6 м, с этим оружием и шли в атаку (Xen. Anab., V,4,11-21). Причем для боя моссинеки строились в несколько отрядов, примерно по сто человек в каждом. Укрепления же они обороняли не только с помощью метания пальтонов, но и копьями, которые были "настолько большими и толстыми, что человек мог нести их с трудом, ими пытались отбиваться в рукопашной" (Xen. Anab., V,4,25). Какую длину могло иметь такое копье, мы узнаем из информации Ксенофонта о халибах - горном народе из этого же региона. Автор, описав их оружие, в конце добавляет "имеют же они и копье, примерно пятнадцать локтей в длину, имеющее один наконечник" (Xen. Anab., IV,7,16). Следовательно, наряду с основным оружием (копьями и щитами) халибы имели еще и копья длиной 6,6 м. Как это оружие использовалось в бою, автор не указывает, но учитывая гомогенность вооружения в регионе (Xen. Anab., IV,6,26; 7,22; 8,3; V,2,22; Cyr., III,2,7; ср.: Hdt., VII,72-73; 78), можно полагать, что оно и было тем самым длинным осадным копьем, которое использовали моссинеки. Позднее тем же образом применялись и сариссы. Так, Птолемей, отбиваясь с укрепления от слонов Пердикки (321 г. до н. э.), выбил сариссой глаз слону и ранил карнака (Diod., XVIII,34). Вероятно, именно об осадной сариссе говорит философ Феофраст (Hist. plant., III,12,2), упоминая "самую большую сариссу" длиной 12 локтей (5,3 м). Из данного утверждения априорно следует, что существовали и более короткие сариссы.
Итак, элементарная тактика херусков дает нам ключ к понимаю взаимодействия на поле боя метателей и копьеносцев, вооруженных щитами. Воины с большими щитами, естественно, должны находиться в первую очередь во фронте, поскольку их щиты бесполезны в глубине строя. Так образовывалась более или менее плотная стена щитов. Величина щита давала хорошую защиту от вражеского оружия, поэтому воинам не нужен был доспех. С другой стороны, отсутствие доспеха подталкивает к появлению большого щита. Позади щитоносцев стояла масса воинов, вооруженных метательным оружием: у германцев, в силу нераспространенности лука, это были копья и дротики. Причем метатели у них имели щиты. Поскольку глубоко построенная масса воинов с копьями впереди помешала бы эффективности и дальности метания, то копейщики находились лишь на фронте глубокого построения. Воины с дротиками должны были подойти на несколько десятков метров к врагу, чтобы начать использовать свое оружие. При таком достаточно близком соприкосновении с врагом щитоносцы прикрывали своих метателей от возможной атаки врага. Выставляя вперед свои длинные копья, они не давали противнику подойти близко, разя его издали. Причем большие щиты неплохо защищали от метательного оружия как самих щитоносцев, так и стоящих за ними метателей. Если враг был далеко, то метатели для схватки могли и выбегать из боевого порядка вперед. Естественно, длинные копья использовались некоторыми народами и при обороне укреплений. Впрочем, в данной ситуации оборона копьями не была так распространена, как использование метательного оружия.

Примечаниe

1 Напомним, что копье и пика различаются не по длине древка (хотя пика обычно длиннее), а формой наконечника. У пики узкий колющий наконечник, а перо копья не только колет, но и режет. Впрочем в отечественной историографии не наблюдается никакого различия между употреблениями названий обоих видов оружия. Обычно пикой именуют длинное копье.
2 Ср.: Розуа Ж.-Ж. Копьеметалка и лук доисторических охотников. Техника и сравнительная демография / Пер. О. В. Лозовской // РА. 1996. № 2. С. 5.
3 Об аккуратности Тацита при написании работы см.: Syme R. Tacitus. Vol. I. Oxford, 1958. P. 378-396. Высокую оценку Тацита как историка, описывающего батальные сцены см.: Wellesley K. Tacitus as a Military Historian // Tacitus / Ed. by T. A. Dorey. London, 1969. P. 63-97.
4 Syme R. Tacitus. Vol. I. P. 271-286.
5 О битве см.: Knoke F. Die Kriegszьge des Germanicus in Deutschland. Berlin, 18871. S. 418-436; Koestermann E. Die Feldzьge des Germanicus 14-16 n. Chr. // Historia. Bd. VI. 1957. Hf. 4. S. 452-459.
6 Wuilleumier P. Introduction // Tacite. Annales / Texte йtabli et traduit par P. Wuilleumier. Paris, 1990. P. XLVI-XLVII.
7 Thompson E. A. Early Germanic Warfare // Past and Present. № 14. 1958. November. P. 3; 23, n. 13; Perret J. Introduction // Tacite. La Germanie / Texte йtabli et traduit par J. Perret. Paris, 1983. P. 16-33; ср.: Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. М., 1981. С. 136. С. Макдауэл полагает, что в своем описании вооружения германцев Тацит базируется на традиционном римском представлении о варварах и их вооружении (Macdowall S. Germanic Warriors, 236-568 AD: Weapons, Armour, Tactics. (Warrior Series 17). London, 1996. P. 15-16). Действительно, у германцев были круглые, овальные или прямоугольные щиты с умбонами из дерева, окрашенного в красный или синий цвет (Raddatz K. Die Bewaffnung der Germanen von letzten Jahrhundert vor Chr. Geb. bis zum Vцlkerwanderungzeit // Aufstieg und Niedergang der Rцmischen Welt. II: Principat. Bd. II. Tlbd. 3. Berlin - New York, 1985. S. 304, 315, 329).
8 Syme R. Tacitus. Vol. I-II. P. 58-74, 614; Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. С. 78-79; Perret J. Introduction. P. 10.
9 См.: Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории / Пер. С. Лопуховой, А. Хромовой. М., 2000. С. 231, 233, 307.
10 Hamberg P. G. Zur Bewaffnung und Kampfesart der Germanen. Bemerkungen ьber einige Zeugniss der rцmischen Triumphalskulptur // Acta archaeologica. Bd. VII. 1936. Fasc. 1. S. 25-32.
11 Vayda A. P. War in Ecological Perspective. Persistence, Change, and Adaptive Processes in Three Oceanian Societies. New York - London, 1976. P. 15.
12 Raddatz K. Die Bewaffnung der Germanen in der jьngeren rцmischen Kaiserzeit. (Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Gцttingen. I. Philologisch-historische Klasse. № 1). Gцttingen, 1967. S. 5.
13 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории / Пер с нем. T. II. СПб., 1994. С. 36-37.
14 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 37.
15 Носов К. С. Вооружение самураев. СПб.-М., 2001. С. 127-128.
16 Jдhns M. Handbuch einer Geschichte des Kriegwesens von der Urzeit bis zur Renaissance. Leipzig, 1880. S. 441.
17 Hamberg P. G. Zur Bewaffnung… S. 30. О копьях см. также: Jahn M. Die Bewaffnung der Germanen in der дlteren Eisenzeit etwa von 700 v. Chr. bis 200 n. Chr. Inaugural-Dissertation. Worzburg, 1914. S. 50-56.
18 Jдhns M. Handbuch... S. 414. Дж. Уорри дает хавкам (sic!) даже пику длиной 3-6 м (Warry J. Histoire des guerres de l'Antiquiteй. Bruxelles, 1981. P. 164).
19 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 36.
20 Thompson E. A. Early Germanic Warfare. P. 5.
21 О тактических подразделениях херусков см.: Pastenaci K. Das germanishe Heereswesen unter Armin dem Cherusker // Germanenerbe. Bd. I. 1936. Hf. 3. S. 74.
22 Gundel H. G. Untersuchungen zur Taktik und Strategie der Germanen nach den antiken Quellen. Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwьrde der Philosophischen Fakultдt der Philipps-Universitдt zu Marburg. Marburg, 1937. S. 39.
23 См.: Knoke F. Die Kriegszьge… S. 475-551; Koestermann E. Die Feldzьge… S. 461-464. О топографии местности: Bersu G., Heimbs G., Lange H., Schuchhard C. Der Angrivarisch-cheruskische Grenzwall und die beiden Schlacht des Jahres 16 nach Chr. zwischen Arminius und Germanicus // Praehistorische Zeitschrift. Bd. 17. 1926. S. 100-106.
24 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 31-32; pro: Gundel H. G. Untersuchungen… S. 17-18; Kьster A. Cuneus, Phalanx und Legio. Untersuchungen zur Wehrverfassung, Kamfweise und Kriegfьhrung der Germanen, Griechen und Rцmer. Wьrzburg, 1939. S. 164.
25 Федоров В. Холодное оружие. СПб., 1905. С. 38.
26 Соколов Н. Правила искусства фехтования пикой. СПб., 1853. Passim.
27 Об этом бое см.: Knoke F. Die Kriegszьge… S. 221-282.
28 Соколов Н. Правила... Passim; Федоров В. Холодное оружие. С. 39.
29 Jдhns M. Handbuch... S. 414.
30 Германское племя на Рейне, жившее к югу от батавов и к северу от убиев (Plin. N. h., IV,106).
31 См.: Tacite. Histoires. Livres IV et V / Texte йtabli et traduit par H. Le Bonniec, annotй par J. Hellegouarc'h. Paris, 1992. P. 125, n. ad Tac. Hist., IV,23,2.
32 Achenwall G. De veterum Germanorum armis ad Taciti German. c. VI. Gottingae, 1755. P. 15.
33 Нефёдкин А. К. Кампания Арриана по отражению аланского набега на Каппадокию в 135 г. // Stratum plus. 1999. № 3. С. 182, прим. 49.
34 О верности описания Тацитом германского военного дела в этом трактате см.: Perret J. Introduction. P. 26.
35 Tacite. La Germanie / Texte йtabli et traduit par J. Perret. Paris, 1983. P. 92, n. 1 ad h. l.
36 См.: Layard A.H. The Monuments of Nineveh. Series 2. London, 1853. Pls. 45-46; ср.: Series 1. Pls. 70, 76; Series 2. Pls. 14-15; Barnett R.D., Forman W. Assyrische Palastreliefs. Prague, 1959. Taf. 109-110, 116.
37 См.: Karo G. Schachtgraber von Mykenai. Mьnchen, 1930-1933. S. 174, Abb. 83; № 481.
38 См.: Evans A. The Palace of Minos at Knossos. Vol. IV. Pt. 2. London, 1935. P. 575, figs. 556-557; Makkay J. The Early Mycenaean Rulers and the Contemporary Early Iranians of the Northeast. (Tractata Minuscula. 22). Budapest, 2000. P. 71.
39 Дж. С. Керк почему-то считает подобное взаимодействие восточной практикой, хотя
явно она универсальна (Kirk G. S. The Iliad: A Commentary. Vol. II. Cambridge, 1990. P. 321-322 ad Hom. Il., VIII,267-272). Ср.: Нефёдкин А. К. Научил ли Аристотель военному делу Александра? // Para bellum. Военно-исторический журнал. № 10. Апрель-июнь. СПб., 2000. С. 22, прим. 26.
40 Kirk G. S. The Iliad. Vol. II. P. 170 ad Hom. Il., VI,117-118; 263 ad Hom. Il., VII,219-233..
41 Kirk G. S. The Iliad. Vol. II. P. 201-202 ad Hom. Il., VI,319-320.
42 Например, см.: Vos M. F. Scythian Archers in Archaic Attic Vase-Painting. (Archaeologica Traiectina. VI). Groningen, 1963. Pl. II a, V a-b, VI b, VII, VIII. Хотя сам автор считает подобную практику восточной, в частности, навеянной ассирийским влиянием, но никаких оснований для подобного утверждения нет (Ibidem. P. 72).
43 См.: Vos M. F. Scythian Archers… Pl. II a, VI b.
44 Гемуев И. Н., Сагалаев А. М., Соловьев А. И. Легенды и были таежного края. Новосибирск, 1989. С. 125-126.
45 Vayda A. P. War in Ecological Perspective. P. 15, 17-18; Keegan J. A History of Warfare. London, 1994. P. 99-101.

Рис.: Реконструкция Дж. Уорри
германского воина рубежа эр, вооруженного длинным копьем.
Воспроизведено по: Warry J. Histoire des guerres de l'Antiquity. Bruxelles,
1981. P. 164.

© Правами на статью обладает автор.
© Правами на оформление обладает
редакция военно-исторического журнала "PARA BELLVM".
Любое использование материалов допускается только с разрешения редакции.
При использовании материалов ссылка на "PARA BELLVM" ОБЯЗАТЕЛЬНА.