М. М. Холод
Персидская политическая пропаганда
во время восточного похода Александра Македонского
В войне, которую начал македонский царь Филипп
II против Персидской державы, а затем продолжил его сын
Александр, враждующие стороны эксплуатировали не только
имевшиеся у них в наличии вооруженные силы. Кроме этих последних,
противники использовали в борьбе друг с другом и такое мощное
оружие, как политическая пропаганда. Данная пропаганда,
как македонская, так и персидская, нацеливалась тогда главным
образом на греков, что понятно: от их позиции, особенно
в начале боевых действий, в немалой степени зависела дальнейшая
судьба всего военного конфликта.
В настоящем небольшом очерке речь пойдет о персидской пропаганде,
т.е. будет рассмотрена тема, которая, в отличие от сюжетов,
связанных с пропагандой македонской, как раз и не получила
должного освещения в современной историографии*1.
К сожалению, приходится констатировать, что в имеющихся
в нашем распоряжении источниках сохранилось крайне мало
свидетельств, на основании которых можно судить о персидской
пропаганде (главным образом этим, надо думать, и объясняется
обычное молчание исследователей на конкретный счет). Однако
некоторой информацией по данному поводу мы все же обладаем.
На то, что Персия использовала в борьбе с македонской монархией
политическую пропаганду, помимо отдельных намеков, содержащихся
в традиции, совершенно определенно указывает Арриан. В приведенном
им тексте письма Александра, написанном в ответ на первые
мирные предложения Дария III (333 г. до н.э.), среди выдвигаемых
против последнего обвинений говорится, что персидский царь
рассылал письма эллинам, в которых звучал призыв к войне
с Александром; здесь же сообщается и о том, что Дарий, предложивший
лакедемонянам и некоторым другим из эллинов деньги (только
лакедемоняне их взяли), отправил к грекам своих посланников,
которые, кроме акций по подкупу македонских приверженцев,
пытались (очевидно, соответствующими призывами) разрушить
мир, устроенный в Элладе Александром (т.е. пытались разрушить
ту политическую систему, которая сложилась в Греции на базе
коринфских соглашений, принятых по инициативе победителя
при Херонее Филиппа II, а затем, после гибели последнего,
подтвержденных его сыном Александром) (Аnаb., II, 14,5 sq).
Уже отсюда становится ясной та цель, которую преследовала
Персия в своей, обращенной на греков, пропаганде: учитывая
достаточно сильное в эллинском обществе, и прежде всего
у греков Балкан, стремление к освобождению от протектората
Македонии*2, персидский царь пытался поднять последних на
восстание, вовлечь их на своей стороне в войну против Александра
- такой оборот событий, несомненно, значительно бы облегчил
Персии борьбу с македонским царем, если вообще не поставил
бы под вопрос само продолжение его восточной кампании. При
этом персы, конечно, не могли не осознавать, что для реализации
подобной цели было недостаточно одних лишь призывов к войне:
было явно необходимо предложить грекам определенную альтернативу
(к тому же способную оказаться для них заманчивой и одновременно
выгодной для Персии), альтернативу той политической системе,
которая была создана усилиями македонской монархии в Элладе,
и которая, как известно, вызывала откровенное недовольство
у значительной части греческого населения; вместе с тем,
чтобы как можно лучше разыграть греческую карту, персам
было также важно создать в эллинском обществе впечатление,
что они отнюдь не представляют собой враждебную грекам силу
(каковой именно их рисовала македонская пропаганда), но,
напротив, являются яростными приверженцами и защитниками
древних полисных свобод Эллады, оказавшихся с недавних пор
грубо попранными властью монархов Македонии, (кстати говоря,
в том числе стремлением персидской стороны выставить себя
в глазах эллинов в подобном качестве и, соответственно,
добиться их расположения, надо полагать, был обусловлен
уже тот факт, что в письмах, посланных, согласно Арриану,
"ко всем", а значит и к грекам, персы упорно заявляли,
хотя и явно вопреки действительности, о своей причастности
к убийству Филиппа II, т.е. того, кто именно поставил предел
греческой свободе (Аnаb., II, 14,5)).
Что же предлагала Персия эллинским республикам взамен того
политического порядка, который был установлен в Греции македонскими
царями? Как представляется, ответ на данный вопрос содержится
в приводимых все тем же Аррианом текстах соглашений, на
основании которых в 333 г. до н.э. произошла сдача персидским
войскам Митилены на Лесбосе и Тенедосе (заметим, что в 333-332
гг. до н.э. персы вели контрнаступательные операции в районе
Восточной Эгеиды). В этих соглашениях обращает на себя внимание
следующий, повторяющийся в том и другом случае, пункт: персидские
военачальники требуют от митиленцев и тенедосцев, чтобы
они разорвали все имеющиеся у них договоры с Александром
и греками (последние указываются только в соглашении с Тенедосом)
и стали союзниками царя Персии, каковыми были по Анталкидову
миру (Аnаb., II, 1,4; 2,2). Выбор персов, таким образом,
становится ясным: по крайней мере, здесь их стремление противопоставить
македонскому политическому порядку другую политическую систему,
а именно систему, основывающуюся на принципах Анталкидова
мира, выражено совершенно определенно; вместе с тем факт
того, что такое противопоставление встречается и в соглашении
с Митиленой, и в соглашении с Тенедосом (т.е. в обоих из
известных нам текстах договоров, заключенных в то время
персами с греческими полисами), очевидно говорит не о случайности,
но о закономерности подобной позиции персидской стороны;
кроме того, так заставляет полагать и то сообщение, что
персы были явно заинтересованны в широкомасштабном восстановлении
чрезвычайно выгодной для них системы Анталкидова мира. Иными
словами, есть все основания думать, что при данных обстоятельствах
мы сталкиваемся с проявлением общего момента в политике
Персии в отношении греков, что система Анталкидова мира
выставлялась тогда персами в качестве альтернативы македонскому
политическому порядку и для других эллинских государств.
При этом, разумеется, трудно представить, чтобы тема анталкидова
мира не была в тот момент соответствующим образом отражена
в обращенной на греков персидской пропаганде, тем более,
что эксплуатация здесь персами подобной темы, бесспорно,
могла оказаться для них весьма полезной.
В самом деле, что содержание данного мира, который, как
известно, провозглашал безусловную автономию для каждого
греческого полиса (кроме отошедших к Персии полисов собственно
Малой Азии), а персидского царя делал основным гарантом
осуществления всех достигнутых тогда договоренностей, включая
и положение об автономии, как нельзя лучше согласовывалось
с намерениями персов в отношении греков. Пропагандируя Анталкидов
мир, персы могли рассчитывать на то, что его положение о
безусловной автономии*3, в полной мере отвечающие устремлениям
значительной части эллинов, тяготившихся македонским господством,
послужит мощным стимулом для привлечения их на сторону Персии,
в то время, как апелляция к решениям мира в целом позволит
Персидскому государству придать в глазах эллинов его действиям
против македонян вид законности и, в свою очередь, представить
незаконными действия последних, прямо нарушающих эти самые
решения. Кроме того, ведение с македонянами борьбы под флагом
постановлений Анталкидова мира могло, без сомнения, и выгодно
пригодиться персам в дальнейшем: в случае успеха в этой
борьбе, они были бы способны вновь вернуть к жизни фактически
теперь полностью уничтоженную активностью Македонии политическую
систему, которая прежде соответствовала данному миру и которая
весьма благоприятствовала их интересам - с персидским царем
в роли высшего авторитета в делах Эллады и разобщенными
греческими республиками, зависимыми от его воли.
Подведем, впрочем, некоторые итоги. Итак, сказанное выше
позволяет со всей определенностью утверждать, что Персия
в войне с македонской монархией использовала политическую
пропаганду весьма активно. К тому же, как кажется, можно
вполне говорить о том, что эта пропаганда, нацеленная на
греков, велась персами и достаточно организованно (не исключено
даже, что у персов вопросами пропаганды тогда специально
занималось определенное лицо, или группа лиц, что работу
в этом направлении, по-видимому, курировал непосредственно
сам Великий царь). Вместе с тем есть все основания считать,
что содержание данной пропаганды, с которой, как это ясно
видно, персидская сторона связывала большие ожидания. отличалось
довольно тщательной разработанностью и продуманностью: очевидно,
стоит даже предполагать создание персами особой, во всяком
случае, базовой программы, которую они использовали, или,
по крайней мере, на которую опирались, ведя пропагандистскую
работу среди греков (между прочим, указанные выше качества
содержания персидской пропаганды, как представляется, в
свою очередь свидетельствует в пользу того, что вопросам,
с ней связанным, у персов уделялось специальное внимание).
В заключение, однако, следует отметить, что, несмотря ни
на что, надежды, которые возлагала Персия на свою пропагандистскую
деятельность в Греции, в целом не оправдались. Правда, не
приходится отрицать, что персидской пропаганде все же тогда
удавалось оказывать определенное воздействие на состояние
умов в греческом обществе, питать здесь антимакедонские
настроения, а иногда находить и более реальную поддержку
у мятежных сил Эллады (к примеру, Фив, которые в 335 г.
до н.э. призывали греков "вместе с Великим царем и
фиванцами освободить эллинов и уничтожить тирана Эллады"
(Diod., XVII, 9, 5)). Тем не менее разжечь пламя всеобщего
восстания в Греции персам своими призывами так и не удалось,
иными словами, можно вполне говорить о том, что и на фронте
пропагандистской войны Персия в борьбе с Александром в итоге
потерпела совершенное поражение.
Примечания:
*1. Не считая отдельных фраз по данному поводу,
изредка появляющихся в трудах исследователей, несколько
большее внимание персидской пропаганде уделено в следующих
работах: Bosworth A.B.
A Historical Commentary on Arrian's History of Alexander.
Vol. I (Сommentary on Books I-III). Oxford, 1980,
P.181 f; Heisserer A.J. Alexander the Great and the Greeks.
The Epigraphic Evidence. Norman, 1980.
P. 132 ff, - но и здесь авторами рассматривается в основном
лишь один аспект соответствующей темы.
*2. На этот счет не оставляет никаких сомнений целый ряд
антимакедонских выступлений, имевших тогда место в Элладе:
движение греков к освобождению после гибели Филиппа II;
восстание Фив, сопряженное с волнениями в других греческих
городах; война против Македонии царя Спарты Агиса III, на
стороне которого выступили некоторые пелопоннесские государства;
и наконец, разразившаяся уже после смерти Александра Ламийская
война.
*3. Касательно Анталкидова мира (387/6 г. до н.э.) полный
свод источников см. в издании: Bengtson H. Die Staatsvertrдge
des Altertums. Bd.II. Mьnchen- Berlin, 1962. № 242. S. 188
ff.
Иллюстрации:
Царь Персии Дарий III, спасающийся на колеснице
во время сражения с Александром Македонским. Вокруг Дария
- персидские воины. Фрагмент мозаичного панно из Помпей.
Национальный музей, Неаполь.
© Правами на статью обладает автор.
© Правами на оформление обладает
редакция военно-исторического журнала "PARA BELLVM".
Любое использование материалов допускается
только с разрешения редакции.
При использовании материалов ссылка на "PARA BELLVM"
ОБЯЗАТЕЛЬНА.
