Cамо слово "фаланга" в переводе означает "бревно".
И первоначально фалангой мог называться любой ряд воинов, даже из нескольких человек. Вероятно, именно такие фаланги и описывает Гомер.
У него под стенами Трои таких фаланг множество, они разрушаются и вновь создаются без каких-либо последствий для всего сражения, а герой Диомед даже носит боевое прозвище - "разрыватель аланг".
Причем эти фаланги состоят не из героев - герои бьются самостоятельно, - а из рядовых воинов, бедных и плохо вооруженных.

Первые настоящие фаланги появились, вероятно, еще в период Архаики, в VII в. до н. э. Мы можем судить об этом, опираясь на факт довольно неожиданного исчезновения колесниц на полях сражений. То есть тактика десантирования героев в глубь вражеских позиций столкнулась с каким-то препятствием. Что это за препятствие? Видимо, так называемая простая фаланга*. Пока что это всего лишь плотный строй большого количества тяжеловооруженных воинов, выставивших над своими щитами двухметровые копья. Но и этого оказалось достаточно, чтобы развитие военного искусства вошло в новое русло.
К началу греко-персидских войн (нач. V в. до н. э.) это был уже слаженный боевой организм, эффективность которого для того времени превосходила все ожидания.
Каждый отдельно взятый боец потерял свою былую боевую значимость. И то боевое искусство, которое теперь ему требовалось, заключалось прежде всего в умении бежать в строю, толкать, давить. А фехтовать? В фаланге такая возможность практически не предусматривалась, а разрушенная фаланга, как правило, означала полное поражение и бегство. Правда, американский историк Манникс пишет, что гоплиты иногда специально рассыпались по полю боя, чтобы каждый мог вволю посражаться, но едва ли эту теорию можно принять всерьез. А вот утверждение Винклера, что многие греки в строю даже отказывались от полного доспеха (оставляя только шлем, щит и кнемиды) - не лишено основания. "Поистине, фаланга напоминает могучего зверя, - пишет Плутарх, - она неуязвима до тех пор, пока представляет собой единое тело, но если ее расчленить, каждый сражающийся лишается силы, потому что они сильны не каждый сам по себе, а взаимной поддержкой".
И что же теперь произошло с искусством фехтования? Оно расслоилось. Подавляющее большинство воинов теперь владело весьма незначительным набором боевых приемов. Правда, это были самые смертоносные приемы. А меньшинство, прежде всего в лице военачальников, сконцентрировало в своем кругу всевозможные аспекты мастерства, включая такие тонкие понятия, как дистанционная борьба, сложное маневрирование, планирование боевых действий и т. п.
Среди рядовых гоплитов культивировалась универсальная боевая система гопломахия, включавшая в себя приемы вооруженного, полувооруженного (без щита) и , возможно, безоружного боя. Соревнования по гопломахии никогда не проводились, слишком уж убойной была эта техника**. В арсенале полувооруженного боя, безусловно, сохранились захваты и прочие борцовские элементы. Недаром Александр Македонский, по сведениям Плутарха, приказывал "своим полководцам выбрить македонянам бороды, за которые их можно было очень легко схватить в сражении"***. Похожим элементом техники безопасности была и так называемая "Тесеева" стрижка, при которой воины специально выстригали волосы спереди.
В тренировочных программах гоплитов были по-прежнему и танцы. Лукиан (ок. 120 - ок. 190 гг. н. э.) описывает танец "Дромос": "Ведет хоровод юноша, выполняющий сильные плясовые движения - позднее они пригодятся ему на войне" (перев. И.Нахова). Этот танец уже гораздо условнее древних критских. Мы видим хоровод - общекультовый символ солнца. В нем, кроме юношей - будущих воинов, - присутствуют и девушки, и даже движения Лукиан назвал не боевыми, а плясовыми, что подчеркивает их неконкретный общефизический смысл.
Не пренебрегали танцевальной тренировкой и спартанцы. О критском танце "Пирриха", который они переняли, мы уже говорили. Кстати, связь между лакедемонянами и критянами прослеживается во многом, не только в боевых танцах. Недаром спартанцы считали их своими духовными предками, а законодатель Ликург многие обычаи, связанные с воспитанием будущих воинов, напрямую заимствовал с Крита. Все спартанцы по достижении 7 лет делились на небольшие отряды "ангелы", в которых их держали постоянно под оружием, "чтобы они изучали только это искусство и упражнялись в нем". Борьбой, метанием диска и копья занимались здесь и девушки.
У спартанцев же существовала оригинальная форма боевой подготовки - криптия, развивавшая не только фехтовальные, но и диверсионно-разведывательные навыки. Аристотель пишет, что криптию впервые ввел именно Ликург, а Плутарх описывает ее следующим образом: "Время от времени спартанское правительство посылало нескольких молодых людей, выдававшихся своими умственными способностями, за город без всякой цели. С ними не было ничего, кроме короткого меча и необходимых съестных припасов. Днем они скрывались, рассеявшись по тайным местам, и спали, ночью - выходили на дорогу и убивали попадавшихся им в руки илотов. Часто они бегали по полям и умерщвляли самых сильных и здоровых из них"(Ликург, 28).
Обучением бойцов теперь занимались централизованно, прямо в армии, а не в семье, как раньше. Для этого, возможно, впервые именно в Спарте (так, по крайней мере, уверяет Вегеций), появились специальные учителя, которых называли тактиками.
А уровень индивидуальной боевой подготовки воинской элиты мы можем представить благодаря, в частности, трагедии Еврипида "Финикиянки" (411 г. до н. э.). Здесь присутствует потрясающее по скрупулезности, живости и реализму описание поединка Этиокла и Полиника, который венчается сложным "фессалийским" приемом, да еще и исполненным как преднамеренный, а не экспромтный. Такой конкретики нет даже у Гомера. Ясно, что Этиокл и Полиник - непростые гоплиты, а люди царской крови, прошедшие высшую школу боевой подготовки, недоступную подавляющему большинству воинов. Именно поэтому Еврипид наделяет их таким мастерством. Приведем финал этого великолепного описания:
...Осев на ногу левую, свой щит
Приподнял он и правой сделал выпад,
А так как враг при этом не успел,
Подвинув щит, закрыться от удара,
Ему в живот уходит лезвие... (перевод И.Анненского)
Здесь - небольшая неточность переводчика: поскольку Этиокл наносит колющий удар, то не лезвием, а острием он поражает противника. В остальном же описание очень точно иллюстрирует высокий уровень боевой подготовки: маневры, поиски позиций, выбор момента действия, богатый арсенал технических приемов с разным оружием, использование подручных предметов, тактические ходы, планирование боевых действий и т. д.
Такое искусство действительно могло пригодиться военачальникам в тех случаях, когда они выходили на единоборство с равным себе. Поединок перед боем в этот период не самая частная ситуация, но и не самая из ряда вон выходящая. Так, например, один из командиров Александра Македонского Аристон вышел на поединок с персидским богатырем и в ходе боя обезглавил его одним ударом. Ламах, вызванный Каликратом, первый получил удар, затем ударил сам, упал и умер вместе с противником. Филопомен копьем сразил Дамофанта, чем обратил в бегство враже-ское войско. Пирр бился на мечах с Деметрием "столь же упорно, сколь и умело", получил одну рану, а сам ранил противника дважды - в бедро и в шею. В другой раз он же разрубил пополам мамертинского богатыря, а некоторое время спустя заколол копьем лакедемонянина Эвалка, после чего спрыгнул с коня (так как Эвалк успел перерубить повод) и перебил заодно весь его отборный отряд.
В общем, несмотря на гопломахию, криптию и танцы, несмотря на мощные традиции и общефизическую базу, искусство фехтования (именно искусство, а не голая техника) прочно закрепилось в высших командных эшелонах. Есть сведения, что многие цари и военачальники до самой старости продолжали упражняться с оружием. И так продолжалось до тех пор, пока на историче-скую арену не вышли сильные, подвижные и дисциплинированные римские легионы.